На экране появилось взволнованное лицо мадам Рамирез. За то время, пока она билась над последней загадкой, над этой цифровой последовательностью, зрительская аудитория передачи удвоилась. Что это: садистское удовольствие видеть, как кто-то до сего времени безупречный вдруг начинает сдавать позиции? Или же публике легче отождествить себя не с победителем, а с побежденным?
Ведущий, как всегда в прекрасном настроении, задает вопросы:
— Итак, мадам Рамирез, вы нашли отгадку?
— Нет. Все еще нет.
— Сосредоточьтесь, мадам Рамирез! На какие мысли вас наводит эта последовательность цифр?
Камера остановилась сначала на доске, потом на мадам Рамирез — она задумчиво рассуждала:
— Чем больше я смотрю на эту последовательность, тем больше я теряюсь. Это сложно, очень сложно. Но мне кажется, я заметила некую закономерность… Единица всегда стоит в конце… Группы двоек в середине…
Она подошла к доске, где были написаны цифры, и голосом школьной учительницы прокомментировала:
— Можно предположить, что это экспоненциальная прогрессия. Но это не совсем так. Сначала я подумала, что это последовательность единиц и двоек и вот возникает цифра «три» и тоже присутствует в последовательности… Тогда я подумала, что, может быть, здесь вовсе нет никакого порядка. Мы имеем дело с миром хаоса, с цифрами, расположенными в случайной последовательности. Однако моя женская интуиция подсказывает, что это не так, что они расставлены не случайно.
— Так, на какие же мысли вас наводит эта картина, мадам Рамирез?
Физиономия мадам Рамирез внезапно просияла. — Боюсь, вы будете смеяться, — сказала она. Зал взорвался аплодисментами.
— Дайте мадам Рамирез подумать, — вмешался ведущий. — Она о чем-то думает. О чем же, мадам Рамирез?
— О рождении вселенной, — сказала она, нахмурив лоб. — Я думаю о рождении вселенной. Один — это божья искра, она разгорается, а потом множится. Может, вы предлагаете мне в качестве загадки математическое уравнение, управляющее вселенной? То, что Эйнштейн тщетно искал всю жизнь? Грааль всех физиков мира?
На этот раз ведущий сделал загадочную мину, как нельзя лучше подходящую к теме передачи.
— Кто знает, мадам Рамирез! Ведь это «Ловушка для…
— …мысли»! — дружно подхватила публика.
— …именно для мысли, а мысль не ведает границ. Итак, мадам Рамирез, ответ или джокер?
— Джокер. Мне нужна дополнительная информация.
— Табло! — потребовал ведущий.
Он написал последовательность:
1
11
21
1211
111221
312211
13112221
Потом, не заглядывая в шпаргалку, дописал:
1113213211
— Я напоминаю вам ключевые фразы. Первая: «Чем больше у вас ума, тем меньше у вас шансов найти». Вторая: «Надо забыть все, что знаешь». И вот вам третья для вашей проницательности: «Как и вселенная, эта загадка берет начало в абсолютной простоте».
Аплодисменты.
— Могу я дать вам совет, мадам Рамирез? — спросил ведущий, вновь просияв.
— Прошу вас, — ответила кандидатка.
— Я думаю, мадам Рамирез, вы недостаточно просты, недостаточно глупы, словом, недостаточно пусты. Вам ставит подножки ваш собственный ум. Вернитесь назад, станьте той маленькой наивной девочкой, которая все еще живет в вас. А что до моих дорогих телезрителей, я говорю им: до завтра, если пожелаете!
Летиция Уэллс выключила телевизор:
— Передача становится все интересней, — сказала она.
— Вы нашли отгадку?
— Нет, а вы?
— Тоже нет. Если хотите мое мнение — мы слишком умные. Этот ведущий прав.
Мелье пора было уходить. Он рассовал пробирки по глубоким карманам.
На пороге он еще раз спросил:
— Почему бы нам не помочь друг другу, а не надрываться в одиночку?
— Потому что я привыкла действовать в одиночку, а еще потому, что полиция и пресса никогда не бывают заодно.
— Никаких исключений?
Она тряхнула своими короткими волосами цвета черного дерева.
— Никаких исключений. Ступайте, комиссар, и пусть победит лучший!
— Раз вы так хотите, пусть победит лучший!
Он исчез на лестнице.
