Пароль скрещенных антенн » 17. Тля и прочая живность муравейников

Первые более или менее теплые солнечные дни приходятся в Крыму на конец марта — начало апреля. Если в это время быстро открыть гнездо Лазиусов, то даже опытный глаз не всегда и не сразу заметит среди лихорадочно мечущихся темных муравьев медленное шевеление неуклюжих тлей. Раскопки обнаруживают тлей в муравейниках многих видов. Неудивительно найти в почве червя или вооруженную мощными роющими ногами медведку, но тля с ее беззащитным, прозрачным, голым тельцем, иногда с блестящими нежными крылышками, — как она здесь существует? В поисках разгадки последим в начале весны, едва сойдет снег, за отмеченной с прошлого года площадочкой, на которой были выходы муравьиного гнезда. Надо, конечно, запастись терпением. В конце концов удается увидеть, как на ровной, уплотненной дождем поверхности появляются первые, постепенно растущие отверстия. Кто-то невидимый выбрасывает через них из-под земли темные влажные крупинки, хорошо заметные на посеревшей сухой почве. Наконец из одного выхода выбегает муравей, за ним — другой, третий... Назавтра число открытых ходов возрастает, и вскоре от них прокладываются дороги к ближайшим березам. И вот уже шестиногие разведчики поднимаются по белокорым стволам, спешат по веткам, переходя от почки к почке, антеннами потрагивают гладкое одеяние побегов. В начале апреля на дереве распускаются первые клейкие листики, совсем махонькие, но уже похожие на настоящие березовые листья. Муравьи с утра на дереве! Весь день торопятся они вверх и вниз по стволу, ощупывают листок за листком, перебегают по веткам выше и дальше, потом возвращаются, чтобы начать изучение дерева снова. Лишь к заходу солнца, обследовав всю крону, спускаются по стволу последние разведчики. Назавтра или через день в жаркий послеполуденный час из воронки главного хода вслед за муравьями поднимается, медленно двигаясь по склону, крупная тля. Ее сопровождает быстрый муравей. Затем из воронки выходят еще тли, также охраняемые муравьями. Пробыв недолго на воздухе, все они возвращаются под землю... А через день-два их выход под открытое небо оказывается уже не кратковременной прогулкой, а окончательным переселением из подземелья. И вот на многих раскрывшихся почках березы шевелятся бескрылые тли, каждую из которых караулит крупный муравей. Если такого муравья утром пометить на посту, то его же можно вторично опознать здесь вечером, хотя бы былю уже темно и ветрено. Однако на следующее утро на дереве может не оказаться ни муравья, ни тлей, которые были здесь ночью. Днем тли опять появляются, а ночью снова как сквозь землю проваливаются. В общем, примерно так оно и есть: муравьи действительно уносят тлей под землю. Редко кому не доводилось видеть кошку, несущую слепого котенка, или собаку со щенком в зубах. Как ни привычно это зрелище, наблюдая его, всегда скрываешь в глубине души растерянное удивление: у кого они могли научиться этому? А здесь муравей несет в челюстях тлю. Он снял ее с ветки и невредимой доставляет в подземные галереи гнезда. Тля, которую тащит муравей, поджала ножки и лежит в челюстях недвижимо, как мертвая. Не сразу даже удается заметить, что она живая. Отнять ее у муравья не просто: он держит насекомое крепко и не намерен выпускать. Только если чем-нибудь прижать его, не давая самому двигаться, он раскроет челюсти, и тогда казавшаяся мертвой тля внезапно оживает и убегает со всей прытью, на какую способно это неповоротливое создание. Перенос тлей муравьями можно наблюдать весной накануне холодной ночи или летом среди дня перед непогодой, а то и в самую лучшую погоду, но когда ветка настолько перенаселена сосущими ее тлями, что муравьи перебрасывают своих подопечных на другие, еще свободные ветки и даже на другие деревья. Лишь после того как окончательно и устойчиво потеплеет, тли выпускаются «на волю». Впрочем, не совсем на волю. На низкой яблоньке, в кроне которой можно свободно рассмотреть со всех сторон любую ветку и у подножия которой хорошо видны выходы гнезда черных муравьев Лазиус, одна из веточек помечена желтой краской. Муравей, охраняющий на этой ветке большую зеленую тлю, также помечен желтой краской. Теперь нетрудно убедиться, что тли не бродят по дереву как попало: муравьи по многу дней подряд стерегут одних и тех же тлей, не выпуская их из-под надзора. Охраняемая муравьем тля недолго остается одинокой. Но еще прежде чем появилось на свет первое поколение ее потомства, она прокалывает длинной щетинкой хоботка оболочку растения, проникает в его ситовидные трубки и принимается сосать богатые сахарами соки. Ее пастух время от времени подходит к ней и то одним, то другим усиком касается ее брюшка. Здесь следует сказать, что, по мнению многих натуралистов, у тех видов тлей, которые не выделяют воска, конец брюшка, внешний его вид сзади, имеет в общем нечто сходное с лицевой частью головы муравья. Анальный хвостик их похож на муравьиную нижнюю губу, а отходящие по бокам хвостика сифоны расположены подобно муравьиным щупикам. Сходство еще более усиливается тем, что при приближении муравья тля поднимает кончик брюшка и скрещивает свои особым образом движущиеся задние конечности с антеннами муравья. У тех же тлей, которые выделяют воск, конец брюшка всегда прикрыт бесформенной восковой маской; и сколько бы медвяной росы они ни выделяли, муравьи не обращают на них никакого внимания. Для тли, как и для муравьев-привратников, закрывающих головой вход в гнездо, прикосновение антенны к сифонам имеет особую силу. Конец брюшка тли можно сколько угодно щекотать иголкой, перышком, щетинкой, волоском,— она никак не реагирует на подделку муравьиного приглашения. Прикосновение же антенны действует безошибочно: тля выделяет сладкую каплю, а муравей сразу подбирает ее язычком. Наполнив зобик, муравей покидает тлей и направляется к гнезду, но обычно не доходит до него. Встретив по дороге собрата, он скрещивает с ним антенны так, что тот замирает в ожидании и протягивает в ответ свой язычок. Отдав встречному сладкую ношу, муравей с опустошенным зобиком возвращается к тлям, а получивший корм поворачивает и спешит к гнезду. Если возле тлей нет муравьев, то они резким движением задних ножек отбрасывают выделяемые ими капли. Если же дерево постоянно посещается муравьиными фуражирами, тли определенно ждут сборщиков медвяной росы, пади. Названию, которое Линней присвоил тле, «Формикарум вакка», то есть «Муравьиная корова», как видим, нельзя отказать в меткости. Существуют крылатые тли. Тонкие и блестящие крышеобразно сложенные крылышки их слишком длинны и мешают фуражирам подхватывать капельку. Облегчая себе задачу, муравьи без особых церемоний срезают крылья своих дойных кормилиц. Сразу после восхода солнца, едва развеется утренняя прохлада, первые муравьи выбегают на проторенную дорогу к растениям, на которых живут тли. Пройдет немного времени — и параллельным курсом потянется к гнезду цепь фуражиров с полными зобиками. Удобнее всего наблюдать эти встречные потоки на стволах деревьев: муравьи спешат вверх за кормом и движутся с кормом вниз. И на глаз заметно, что возвращающиеся — округлее, крупнее. Можно собрать и взвесить сотню тех и других. Разница в весе легко обнаруживается на простеньких лабораторных весах. Густой сыпью покрыв верхушку побега и пазухи листьев, тли сосут свой корм, муравьи же полностью поглощены сбором капель, На атласном фоне молодого побега среди массы бескрылых тлей резко выделяются темные контуры муравья, который ударами усиков поторапливает одно из насекомых. И вдруг что-то изменилось в этом мирном пейзаже. Божья коровка — округлая, лакированная, красная в черных крапинках горошина на тонких ножках — еще довольно далеко, но муравей уже прервал доение и поднял антенны. Доберись божья коровка до тлей, им несдобровать: благочестиво именуемый хищник — отчаянный обжора и способен истребить массу тлей. Но муравьи не допустят этого. Совсем как пастухи, заметившие волка, бросаются они защищать свое стадо... Круто повернув, первый кидается, перебегая по телам тлей навстречу врагу. Вынырнувший с нижней стороны листка и стремглав бегущий вдогонку за божьей коровкой второй муравей атакует ее сзади. Еще откуда-то появляется третий, четвертый... Мгновение — и не успела божья коровка приподнять надкрылья и расправить крылышки, чтобы взлететь; как муравьи уже вцепились в нее, и хотя один извивается, схваченный ее сильными челюстями, другие грызут ей ножки. Лишь после того как хищник отступит, все приходит в норму. Теперь муравьям не нужно особенно тормошить тлей. Достаточно первого прикосновения усиком, чтобы появилась капля: пока муравьев не было, тли и попыток не делали отбрасывать выделения. Муравьиная охрана спасает тлей от многих невзгод и напастей не только на земле. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть под землю, не слишком глубоко разумеется, а хотя бы на глубину расположения корней, на которых обитают тли. Надо, однако, сделать это так, чтобы не потревожить нежных насекомых. Самое лучшее прорастить в стеклянных трубках несколько растеньиц полыни, а когда корни настолько разовьются, что начнут прилегать к стеклу, трубки надо пристроить невдалеке от муравейников  Лазиус нигер или Лазиус алиенус и присыпать сверху землей. Через некоторое время, сгребая с трубок прикрывающую землю, можно видеть все, что делают там муравьи: как они доставляют крылатых самок тлей под землю и сажают на корни; как отгрызают затем ненужные более тлям крылья; как регулярно отсасывают выделяемые тлями капельки. Добавим ко всему рассказанному, что муравьи защищают тлей не только от других насекомых, но и от других муравьев. Низкую яблоньку, которая уже упоминалась и на которой одна из веточек была помечена желтой краской, однажды атаковали красные муравьи, попытавшиеся пробиться к тлям. Черные муравьи не отступили, множество их окружило основание ствола, не давая хода красным. От гнезда к месту столкновения стягивались поднятые по тревоге подкрепления. Такие сражения можно наблюдать и вокруг чертополоха, на котором обитают черные тли (их посещают красные муравьи), и у основания молодой сосны, где живут тли-лахнусы... После всего, о чем здесь шла речь, уже не может показаться слишком удивительным, что муравьи, оберегая своих тлей, содержат тлиных самок в муравейниках и что тлиные самки в муравейниках откладывают яйца. Муравьи — и не одного вида — сохраняют живыми тлей и их яйца, облизывают их, прячут от избыточной сырости или сухости, от жары или холода, от хищников. Мало того, летом муравьи укрывают тлей в специальных сооружениях. Вот молочайник, у которого на середине стебля словно небольшой шарообразный нарост. Нарост этот полый. Он склеен из комочков земли и песка. Внизу оставлено узкое отверстие, которое служит для муравьев ходом. Спустившись по стеблю наземь, муравьи пробираются от молочайника к своему гнезду. Если вскрыть построенный муравьями шар-нарост, взору представятся гладкие стены маленькой сводчатой землянки, под защитой которой ютится многочисленная колония тлей Афис эуфорбиа. Землянки, выстраиваемые муравьями для тлей, относятся к числу тех явлений, которые часто остаются незамеченными. Обязательно надо хоть однажды увидеть это сооружение, надо хоть раз самому сделать это маленькое открытие, и тогда обнаружится, что оно даже и не такая уж редкость. Покрытый песком кусочек травинки совсем невелик и ничем на вид не примечателен... В комочке земли на веточке дерева тоже, сдается, нет ничего особенного. Но если не полениться проследить за всем происходящим вокруг песчаного чехлика или земляного комочка, то вскоре становится понятно, что это не что иное, как «коровники» для тлей. На подорожнике тля живет с весны под колосоносной частью стебля, а позже переходит под прикорневые листья. Муравьи часто используют листовые пластинки для укрытия тлей. Заземляя края широких листьев, муравьи увеличивают полость под ними, прокладывают к ним ходы извне... На цикории муравьи сооружают для тлей небольшие песчаные трубки, охватывающие стебель и основание ветвлений. Для тех тлей, что обитают на стволах деревьев, муравьи возводят своды из растительной трухи и древесной пыли. Вокруг веток тополя довольно высоко над землей можно видеть склеенные из гнилой древесины полые колечки с отверстиями-ходами. Стоит разрушить укрытие — и застигнутые врасплох тли пробуют бежать. Но длинные хоботки так глубоко впились в ткань растения, что сразу их не вытащить. Бросившиеся к своим тлям муравьи помогают им изо всех сил, и хоботок натягивается, как струна. Итак, муравьи обороняют тлю не только от божьей коровки и других хищных видов. Землянки, навесы, сооружаемые над скоплениями тлей,— это тоже защита: защита от прямых лучей солнца, от ливня, от яйцеклада паразитов-наездников. И разумеется, хорошая защита от муравьев других видов. Если разрушить сооружение, муравьи сразу уносят тлей в гнездо и возвращают их на место лишь после того, как землянка восстановлена. Во многих отношениях интересны эти строения, но, пожалуй, самое любопытное в них то, что они разные, возводятся не по шаблону. Даже когда такие земляные укрытия для тлей сделаны муравьями одной семьи, рядом, на стеблях одного растения, и то они неодинаковы. Связи муравьев с тлями не единственные в своем роде. Уже знакомые нам муравьи Экофилла смарагдина кормятся выделениями щитовок, сосущих листья. То же можно видеть у муравьев и гусениц чешуекрылых. Одну такую недавно прослеженную австралийскими натуралистами и весьма живописную историю о муравьях и бабочке-голубянке стоит пересказать подробнее. В начале лета самка голубянки откладывает в углубление у основания листового черешка акации десятка полтора-два яиц. Она перелетает затем на другое, на третье, на четвертое место, чтобы отложить яйца и здесь. В это время сотни муравьев из ближайшего гнезда уже суетятся вокруг свежеотложенных яиц, бегут вверх и вниз по ветке. Они несут в челюстях песчинки и выкладывают из них над яйцами свод, который далее превращают в целое помещение. У входа, закрывая его головой, стоит муравей-страж. Деревца акации покрываются иной раз сотнями таких сооружений. Минует положенный срок — и из яиц вылупляются личинки. По черешку листа сторожа выводят их на прогулку и охраняют, пока те грызут жировые тельца прилистников. К вечеру их гонят с пастбища обратно в землянку, а тех, что сбиваются с дороги, ударами усиков наставляют на верный путь. Проходит несколько времени — и гусеницы подрастают, но, прежде чем они успевают стать завидной и заметной добычей для насекомоядных, выход из землянки оказывается для них настолько тесен, что они вовсе перестают выходить. Заботу об их кормлении берут на себя муравьи. Они выгрызают с нижней стороны листьев акации самые нежные участки ткани и этот корм доставляют в землянки. Правда, теперь уже муравьи не только кормят гусеничек, но и сами начинают лакомиться их выделениями. Они поглаживают усиками наросты и волоски на теле узниц, и те в ответ выделяют жадно слизываемые муравьями капельки. Вскоре за этими выделениями начинают приходить уже целые вереницы фуражиров. Но тут гусеницы окукливаются и, закутавшись в коконы, засыпают. Казалось, дальнейшее уже не должно бы представлять интереса для муравьев, но они все-таки продолжают опекать куколок и снимают свою охрану только после того, как из коконов выйдут бабочки. Подробности сожительства бабочки-голубянки с австралийскими муравьями довольно сходны с теми, которые обнаружены в биологии африканских бабочек того же семейства. Их серые с черными пятнами гусеницы, живущие в наростах на листьях акаций, тоже кормят муравьев сладкими выделениями своих желез. Открыты и более сложные примеры. Муравьи опекают, например, гусениц некоторых видов бабочек Псекадина, непосредственно от которых ничем не пользуются. Но гусеницы бабочки питаются листьями воробейника: повреждая их, они вызывают «плач растения», а муравьи, не способные сами прокусывать листья, слизывают изливающийся сок... Во всех изложенных в этой главе историях муравьи так или иначе связаны с разными растениями только через каких-нибудь насекомых, которые на этих растениях кормятся. Не менее занятные истории открыты и в тех случаях, где посредником между муравьями и питающими их растениями служат грибы. Но с рассказом о них придется повременить.