Когда ярость поутихла, Жак Мелье открыл чемоданчик и достал оттуда папку с делом братьев Саль-та. Снова стал внимательно изучать все детали и особенно пристально — фотографии. Он долго разглядывал крупный план: Себастьен Сальта с раскрытым ртом. Казалось, с его губ срывается крик. Крик ужаса? «Нет» перед неизбежной смертью? Возможно, он узнал своего убийцу? Чем дольше комиссар смотрел на фотографию, тем сильнее его охватывал стыд.
В итоге нервы сдали, он вскочил и яростно вдарил по стене.
Журналистка из «Воскресного эха» оказалась права. А вот он сел в галошу.
Он недооценил дело. Унижение — это отличный урок. Нет худшей ошибки, чем недооценка ситуации или людей. Спасибо вам, мадам или мадемуазель Уэллс!
Но почему он так непрофессионально повел это дело? Все из-за беспечности. Он привык к тому, что всегда оказывался прав. На этот раз он позволил себе то, чего не допустил бы ни один рядовой полицейский, даже новичок в этой профессии: он повел дело небрежно. А его репутация настолько безупречна, что никто, кроме этой журналистки, даже не заподозрил его в том, что он пошел не тем путем.
Теперь все надо начинать сначала. Болезненный, но необходимый пересмотр! И лучше сегодня признать ошибку, чем упорствовать в своей неправоте.
Это не самоубийство — проблема в том, что он столкнулся с чертовски трудным делом. Но как убийцы смогли войти и выйти из закрытого помещения не оставив следов? Как можно убить, не нанося ран и не используя никакого орудия преступления? Загадка превосходила самые изощренные детективные романы, прочитанные им до сих пор.
Внезапно его охватило невиданное воодушевление.
А что, если, наконец, случилось то, что он напал на идеальное преступление?
Он вспомнил о двойном убийстве на улице Морг, так мастерски описанном в новелле Эдгара По. Эта история основана на реальных событиях: женщину и ее дочь нашли мертвыми в закрытой квартире. Замок был заперт изнутри. Женщину зарезали бритвой, дочь убили мощным ударом. Никаких следов ограбления — только нанесенные с особой жестокостью смертоносные удары. В конце-концов убийца был найден: это оказался сбежавший из цирка орангутанг, который проник в квартиру через крышу. Увидев его, жертвы подняли крик. От их воплей обезьяна обезумела. Она убила их, чтобы заставить замолчать, потом вернулась той же дорогой; орангутанг задел спиной окно, от удаpa вертикальные ставни захлопнулись, все выглядело так, будто они были закрыты изнутри.
В деле братьев Сальта ситуация была похожая, только вот никто не мог закрыть окно, ударившись спиной.
Но так ли это?
Мелье тут же отправился на место преступления.
Электричество было отключено, но он прихватил с собой карманный фонарик. Он осмотрел комнату: свет проникал сюда с улицы неровным блеском разноцветных неонов. На этом месте совсем недавно лежали покрытые воском Себастьен Сальта и его братья, застывшие, будто столкнулись с каким-то сверхъестественным ужасом, выскочившим из городского ада.
Закрытая на замок дверь к делу не относилась, поэтому комиссар стал проверять замки на окнах. Эти сложные шпингалеты невозможно было закрыть снаружи, тем более случайно.
Он простукивал обклеенные коричневыми обоями стены в поисках тайного хода. Отодвигал картины и проверял, нет ли за ними сейфа. В комнате было несколько ценных вещей: золотой канделябр, серебряная статуэтка, chaine compacte hif i… Любой грабитель забрал бы их.
На стуле висела одежда. Мелье машинально осмотрел ее. Кое-что привлекло его внимание. В ткани пиджака была крошечная дырочка. Как будто от моли, но идеально квадратной формы. Он повесил на место пиджак и больше не думал об этом. Доставая из кармана очередную пачку жвачки, он выронил аккуратно вырезанную статью из «Воскресного эха».
И снова перечитал статью Летиции Уэллс.
Она говорила о маске ужаса. Это правда. Люди, казалось, умерли от страха. Но что же могло напугать их до такой степени?
Он погрузился в воспоминания. Однажды в детстве на него напала сильная икота. Мать остановила ее: она неожиданно выскочила в волчьей маске. Он закричал, а его сестра на мгновение замерла и тут же кинулась в драку. Мать сняла маску и расцеловала сына. Конец икоте!
Жак Мелье вообще рос в постоянном страхе. Маленькие страхи: болезнь, полиция, автокатастрофа, человек, который угощает конфетами, а потом похищает его. Страхи побольше: остаться на второй год, у выхода из лицея стать жертвой рэкетиров или собак.
Вспомнилось множество других детских страхов.
Однажды ночью, когда он был совсем маленьким, он почувствовал, как что-то шевелится на кровати. Чудовище притаилось там, где он считал себя наиболее защищенным! Какое-то время он не решался вытянуть ноги под одеялом, потом, набравшись духу, осторожно скользнул туда.
Но вдруг на своих пальцах он почувствовал… теплое дыхание. Это было невыносимо. Да, он был уверен! Чудовище, разинув страшную пасть, хотело схватить и отгрызть ему ноги. Мелье был невысоким, но он подрастал, и его ступни постепенно приближались к другому концу кровати, к месту, где пряталось чудище, пожирающее пальцы на ногах.
Юный Мелье частенько устраивался спать на полу или поверх одеяла на кровати. От этого у него возникали судороги, да и проблему это не решало. А когда он спал под простыней, то уговаривал свое тело, мышцы, кости остановить рост, чтобы никогда не дорастать до другого конца кровати. Может, поэтому он и не вырос таким же высоким, как его родители.
Каждая ночь была испытанием. И он придумывал всякие хитрости. Он изо всех сил прижимал к себе плюшевого мишку. С ним он был готов противостоять притаившемуся в ногах монстру. А еще он прятался под одеяло так, чтобы не выставлять наружу ни руки, ни уха, ни единого волоска. Он опасался, что монстр дожидается ночи, чтобы по полу обойти кровать и отхватить ему голову.
По утрам мать находила под мятой кучей постельного белья сына с медвежонком. Она никогда не пыталась понять странностей такого поведения. Да и сам Мелье не потрудился рассказать, как каждую ночь вместе со своим медвежонком противостоял чудищу.
Схватка не закончилась ни в пользу Мелье, ни в пользу чудища. Но страх у Мелье остался. Страх вырасти большим и страх столкнуться с чем-то таким ужасным, чего он даже не может назвать. Что-то с красными глазами, вывернутой губой и слюнявыми клыками.
Комиссар взял себя в руки, сжал светящуюся лупу и куда внимательней, чем в прошлый раз, приступил к осмотру места преступления.
Сверху, снизу, справа, слева.
Никаких следов от грязных подошв на ковре, ни единого чужого волоска, ни даже отпечатка на стеклах. Нет чужих отпечатков и на стаканах. Он прошел на кухню. Осветил ее лучом своего фонарика.
Обнюхал и попробовал все блюда. Эмилю хватило ума покрыть воском продукты. Славный Эмиль! Жак Мелье понюхал графин с водой. Ядом не пахнет. Фруктовые соки и содовая тоже выглядели безобидно.
Но лица братьев Сальта были искажены маской страха. Такого же страха, как у тех женщин с улицы Морг, когда они увидели, как неуклюжая обезьяна влезает к ним через окно гостиной. Он снова подумал о том убийстве. Ведь на самом деле орангутанг тоже сильно испугался: он убил женщин, чтобы прекратились вопли. Он испугался криков.
Еще одна драма от непонимания. Мы боимся того, чего не понимаем.
Размышляя об этом, он вдруг заметил, как что-то шевельнулось за занавеской — его сердце похолодело. Убийца вернулся! Комиссар выронил светящуюся лупу, и она погасла. Теперь свет проникал только с улицы: неоны поочередно загорались, выводя буквы вывески «Бар изобилия».
Жаку Мелье захотелось спрятаться, замереть, провалиться. Собрав волю в кулак, он поднял лупу и отодвинул занавеску. Там никого не было. Или же это был Человек-невидимка.
— Кто здесь?
Ни звука. Значит, это просто сквозняк. Больше он не мог здесь оставаться и отправился опрашивать соседей.
— Здравствуйте, извините, полиция.
Ему открыл элегантный господин.
— Полиция. Всего пара вопросов, я задам их с порога.
Жак Мелье достал записную книжку.
— Вы были дома в тот вечер, когда совершилось преступление?
— Да.
— Вы слышали что-нибудь?
— Выстрелов не было, но они все вдруг закричали.
— Закричали?
— Да, очень громко. Крики были ужасны. Это длилось с полминуты, а потом все стихло.
— Они кричали одновременно или по очереди?
— Пожалуй, одновременно. Это был нечеловеческий рев. Наверное, они сильно мучились. Как будто их троих убивали одновременно. Вот такая история. Скажу вам честно, после того как я услышал крики этих людей, я плохо сплю. Скажу больше, я хочу отсюда переехать.
— Как вы думаете, что это могло быть?
— Здесь уже побывали ваши коллеги. Кажется, какой-то полицейский ас определил… самоубийство. Лично я не особо этому верю. Они столкнулись с чем-то ужасным, а вот с чем, я не знаю. В любом случае оно не издавало никаких звуков.
— Спасибо.
Навязчивая мысль засела в голове.
(Это преступление совершил свирепый волк, он бесшумно подкрадывается и не оставляет следов.)
Но он знал, что это совсем не так. И если это не так, то что же это могло быть, что еще страшнее, чем внезапно возникший с крыши орангутанг, вооруженный бритвой? Гениальный безумец, нашедший способ идеального преступления.
