Муравьи » 1. ПРОБУЖДАЮЩИЙ

Молодое плотоядное растение щелкает челюстями, Мать испускает скромную обонятельную жалобу. Никто не знает, откуда у нее эта слабость к растительным хищникам.

№ 327 приближается. Вблизи Мать не очень красива. У нее вытянутый череп, снабженный двумя огромными шаровидными глазами, которые, кажется, смотрят во все стороны одновременно. Ее инфракрасные глазки сгруппированы в середине лба. Ее усики, наоборот, расставлены слишком широко. Они очень длинные, очень легкие и вибрируют короткими, прекрасно рассчитанными толчками.

Уже много дней назад Бело-киу-киуни восстала из великого сна, с тех пор она не прекращает нести яйца. Ее брюшко, в десять раз толще, чем у остальных муравьев, подергивается от непрерывных судорог. Сейчас она откладывает восемь маленьких яиц, светло-серых, с жемчужным отливом, последнее поколение белоканцев. Будущее, круглое и липкое, покидает ее лоно и катится по полу. Его тут же подхватывают кормилицы.

Молодой самец узнает запах этих яиц. Это бесполые солдаты и самцы. Холодно, и железа, производящая «девочек», еще не активизировалась. Как только позволит погода, Мать будет производить столько яиц каждой касты, сколько необходимо Городу. Рабочие примутся сообщать ей, что не хватает мукомолов или артиллеристов, и она станет поставлять их по заявке. Бывает, что Бело-киу-киуни выходит из ложи и вдыхает запах коридоров. Ее усики достаточно чувствительны, чтобы уловить малейшую недостачу в той или иной касте. И она тут же пополняет личный состав.

Мать производит на свет еще четыре маленьких подразделения солдат, потом поворачивается к своему гостю. Она трогает его и лижет. Контакт с королевской слюной — всегда особое событие. Эта слюна — не только универсальное дезинфицирующее средство, но еще и настоящая панацея от всех болезней, кроме тех, конечно, что находятся в голове.

Если Бело-киу-киуни и не узнает персонально каждого из своих бесчисленных детей, то этим «слюнным» приветствием она показывает, что узнала запах. Он свой.

Усиковый диалог может начаться.

Добро пожаловать в лоно Племени. Ты покинул меня, но ты снова возвращаешься.

Это ритуальная фраза Матери, адресованная детям. Сказав ее, королева спокойно вдыхает феромоны его одиннадцати сегментов. Ее безмятежность передается молодому самцу № 327… Она уже поняла, что его к ней привело… Первая экспедиция на Запад полностью уничтожена. Вблизи от места катастрофы пахло муравьями-карликами. Скорее всего они открыли новое секретное оружие.

Он — разведчик, он был лапкой.

На месте он был глазами.

Вернувшись, он стал побудительным стимулом.

Конечно. Но загвоздка в том, что он не может поднять Племя. Его запахи никого не убеждают. Он надеется, что Бело-киу-киуни знает, как передать сообщение и объявить тревогу.

Мать принюхивается к нему с удвоенным вниманием. Она улавливает малейшие летучие молекулы, исходящие от его суставов и лапок. Да, есть следы крови и тайны. Это может быть и войной… Но вполне может ею и не быть.

Она дает ему понять, что, в любом случае, не обладает никакой политической властью. В Племени решения принимаются коллективно: формируются рабочие группы, которые занимаются проектами по своему выбору. Если он не может создать нервный центр, то есть организовать группу, опыт Матери для него бесполезен.

И она даже не может ему помочь.

Самец №327 настаивает. Наконец-то у него есть собеседница, готовая выслушать все, он изо всех сил выделяет самые соблазнительные молекулы. По его мнению, эта катастрофа должна стать первоочередной заботой. Надо сейчас же послать разведчиков, чтобы попытаться узнать, что представляет из себя секретное оружие.

Бело-киу-киуни отвечает, что Племя изнемогает под гнетом «первоочередных забот». Еще не закончено весеннее пробуждение, не достроен наружный слой Города. Пока последняя ветка покрытия не будет уложена, начинать войну опасно. К тому же Племени не хватает белков и сахара. Наконец, пора уже понемногу готовиться к празднику Возрождения. Это требует от каждого максимальной отдачи сил… Даже разведчики перегружены. Этим и объясняется то, что его сигнал тревоги не может быть услышан.

Пауза. Слышно только чмоканье рабочих, которые вылизывают панцирь Матери. А она снова принялась теребить свое хищное растение. Она изгибается, чуть ли не прячет брюшко под торакс. Свисают только две передние лапки. Когда растительные челюсти захлопываются, она успевает быстро убрать лапку. Потом призывает №327 в свидетели того, какое бы это было великолепное оружие.

Можно было бы высадить стену из хищных растений для защиты всей северо-западной границы. Вот только пока эти маленькие чудовища не умеют отличать жителей Города от чужаков…

№ 327 возвращается к теме, которой он одержим. Бело-киу-киуни спрашивает его о том, сколько граждан погибло во время « несчастного случая». Двадцать восемь. Все из подкасты солдат-разведчиков? Да, он был единственным самцом в экспедиции. Королева сосредоточивается и последовательно откладывает двадцать восемь жемчужин, таких же, какими были и уничтоженные братья.

Двадцать восемь муравьев погибли, эти двадцать восемь яиц их заменят.

Однажды, с роковой неизбежностью, чьи-то пальцы лягут на эти страницы, чьи-то глаза прочтут эти слова, чей-то рассудок воспримет их смысл.

Я не хочу, чтобы этот миг наступил слишком рано. Последствия могут быть ужасными. И сейчас, когда я пишу эти фразы, я все еще борюсь за то, чтобы сохранить свой секрет.

Тем не менее, необходимо, чтобы однажды стало известно все, что произошло. Даже очень хорошо спрятанные тайны в конце концов становятся явью озера. Время — их злейший враг.

Кто бы вы ни были, прежде всего, я вас приветствую. В то время, когда вы читаете мои строки, я, скорее всего, мертв уже добрый десяток, если не сотню, лет. По крайней мере, я на это надеюсь. Иногда я сожалею о том, что получил это знание. Но я человек, и, даже если моя родовая солидарность находится в данный момент на самой низкой ступени развития, я помню свой долг. Свои обязанности, наложенные на меня лишь тем уже, что я родился однажды среди вас, людского рода вселенной. Я должен передать свою историю.

Все истории похожи, если изучить их поближе. Сначала «будущий» герой спит. Потом он переживает кризис. Этот кризис провоцирует реакцию героя. В зависимости от того, какой была его реакция, он умирает или начинает развиваться. Первая история, которую я вам расскажу, это история нашей вселенной. Потому что мы в ней живем. И потому что все в большом и в малом, подчиняется одним и тем же законам и связаны узами взаимозависимости.

Например, вы переворачиваете страницу, вы прикасаетесь указательным пальцем к целлюлозе бумаги. От этого контакта происходит неуловимое нагревание. Но оно, тем не менее, вполне реально. Это нагревание вызывает движение электрона, который уходит из орбиты своего атома и ударяется о другую частицу. Но эта частица, на самом-то деле, «относительно» себя самой, огромна. И столкновение с электроном для нее — настоящее потрясение. До этого она была инертной, пустой и холодной. Из-за того, что вы перевернули страницу, она пережила кризис. Ее лижут гигантские языки пламени. Своим незначительным жестом вы дали начало событиям, последствия которых вы никогда не узнаете. Может быть, родились миры, а в них — люди, и эти люди изобретут металлургию, прованскую кухню и межпланетные путешествия. Они даже могут оказаться умнее нас. И они никогда бы не существовали, если бы к вам в руки не попала бы эта книга, и если бы ваш палец не произвел бы нагревание именно в этом месте листа бумаги.

Точно так же и наш мир находится, несомненно, в уголке книжной страницы, в подошве ботинка или в пивной пене поверх кружки из какой-то другой гигантской цивилизации.

Наше поколение уже не сможет это проверить. Но мы знаем, что когда-то наша вселенная, или, может быть, частица, включающая нашу вселенную, была пустой, холодной, черной, неподвижной. Потом что-то (или кто-то) спровоцировало кризис. Перевернули страницу, наступили на камень, сдули пену с пивной кружки. Произошла какая-то катастрофа. Наша частица проснулась. У нас, мы знаем, это был огромный взрыв. Его назвали Big Band .

Каждую секунду, быть может, рождается мир, неизмеримо большой, неизмеримо маленький, неизмеримо далекий, но подобный нашему, родившемуся более пятнадцати миллиардов лет назад. Мы не знаем других миров. Но о нашем нам известно то, что он ведет начало со взрыва самого «маленького» и самого «простого» атома: водорода.

Представьте же себе это огромное пространство тишины, вдруг разбуженное исполинским взрывом. Зачем сдули пену с пива? Не важно. Важно то, что водород загорается, взрывается, пышет жаром. Мощный свет пронизывает нетронутый доселе космос. Кризис. То, что было недвижимо, приходит в движение. То, что было холодным, нагревается. То, что хранило безмолвие, обретает голос.

Потом изначальное пожарище водорода трансформируется в гелий, в атом чуть посложнее водорода. Но уже из этого можно вывести первое важное правило игры нашей вселенной: ВСЕГДА К БОЛЕЕ СЛОЖНОМУ.

Правило это кажется очевидным. Но ничто не говорит о том, что в соседних вселенных оно такое же. Там, быть может, это ВСЕГДА К БОЛЕЕ ГОРЯЧЕМУ, или ВСЕГДА К БОЛЕЕ ТВЕРДОМУ, или ВСЕГДА К БОЛЕЕ СМЕШНОМУ.

У нас тоже все может становиться более горячим, или более твердым, или более смешным, но это не изначальное правило. Это, что называется, постольку-поскольку. Наше коренное правило, на котором зиждутся все остальные, звучит так: ВСЕГДА К БОЛЕЕ СЛОЖНОМУ.

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

Самец № 327 бредет по южным коридорам Города. Он не обрел покоя. Он повторяет знаменитую фразу:

Он — разведчик, он был лапкой.

На месте он был глазами.

Вернувшись, он стал побудительным стимулом.

Почему она не действует? Где ошибка? Его тело кипит от непереданной информации. Он чувствует, что Племя пострадало и даже не заметило этого. А стимул боли — это он. Он должен заставить Город отреагировать.